Модуль 1. Общая теория науки
Тема 1.5. История науки и еë эволюция в системе культуры

1.5.2. Научная революция XVII-XVIII веков:
философские предпосылки

Если наука эпохи Возрождения преклоняется перед теоретическим наследием античности, то Новое время, озабоченное проблемами методологического и гносеологического характера, обрушивается с резкой критикой на негодные методы изучения природы и прежде всего на Платона, Аристотеля и схоластов Средневековья. Особенно преуспел в критике схоластики родоначальник философии Нового времени Френсис Бэкон, глашатай промышленной революции¹².

Особенности как самого Нового времени, так и философии Бэкона заключаются в том, что теория и метод не различаются, а сама методология выступает пространством экспликации науки. Как раз в силу этой причины я и рассматриваю историческое наследие Нового времени как историю науки в целом, а не как еë методологические основания.

Великий английский философ Френсис Бэкон важен для настоящей темы по нескольким причинам. Он подверг резкой критике идеал знания магов и алхимиков. Считая, что наука является той силой, которая способная изменить природу и человека, он относился к научному знанию как к коллективному общественному достоянию. Истинно научное знание, в отличие от магического, считал он, добывается через опыт и подвержено контролю, а не является уделом немногих посвященных. Магия является инструментом господства над другими людьми, наука же должна приносить пользу людям. Человек в свете этого становится у Бэкона не разумным животным, а слугой и интерпретатором природы. Силой же, при помощи которой человек способен изменять природу, является научное знание. Для проведения исследования Бэкон формулирует процедуру, состоящую из двух частей. «Первая состоит в извлечении аксиом из опыта, вторая – в выведении новых экспериментов из аксиом». Для извлечения аксиом из опыта Бэкон предлагает использовать метод индукции, но «законной и истинной индукции, дающей ключ к интерпретации». Для поиска форм природных явлений им вводится три таблицы – таблица присутствия (перечень случаев, где наличествует рассматриваемое явление), таблица отсутствия (перечень случаев, где рассматриваемое явление отсутствует) и таблица степеней (перечень случаев, в которых рассматриваемое явление представлено в большей или меньшей степени). Имея такие таблицы, Бэкон переходит к индукции, следуя процедуре исключения (он использовал термин «элиминация»).

Таким образом, Бэкон идет путем, отличным как от чистого эмпиризма, так и от чистого рационализма. Как справедливо утверждал английский философ те, кто занимались наукой, были или эмпириками, или догматиками-рационалистами. Эмпирики, как муравьи, собирают и потребляют. Рационалисты, как пауки, ткут паутину из самих себя. Средний путь – это путь пчелы, которая добывает пыльцу с садовых и полевых цветов и превращает ее в мед, насколько достает способностей. В работе истинного философа важна не только сила разума; сырье, извлекаемое из естественной истории и механических экспериментов, – не самоцель и должно перерабатываться интеллектом. Так наша надежда базируется на все более тесном и прочном союзе опыта и ума»¹³, именно потому, по мнению Ф. Бэкона, эмпирико-индуктивный метод является новым органоном, эффективным инструментом достижения истины.

Задача экспериментальной философии устанавливать новые отношения между словом и делом. Однако прежде всего необходимо избавить гносеологическое пространство от идолов, искажающих процесс познания. Он выделяет четыре рода идолов.

1. Идолы рода (idola tribus) представляют вещи такими, какими они нам кажутся.
2. Идолы пещеры (idola specus) – исходят от отдельного человека и каждый из нас, помимо общих заблуждений в процессе своей жизни, обретает индивидуальные. Свет природы гаснет в пещере, поскольку люди ищут знания в своих мирах.
3. Идолы площади или рынка (idola fori) – заблуждения зависят от искажения слов и языка в результате взаимных контактов, торговли и общения.
4. Идолы театра (idola theari) проникли в человеческую душу посредством различных философских доктрин из-за наихудших правил доказательства (там же).

После освобождения разума от идолов для восприятия природных форм следует посмотреть, с помощью каких процедур и какими методами достижима эта цель. Нужная процедура включает в себя две части: «первая состоит в извлечении аксиом из опыта, вторая – в выведении новых экспериментов из аксиом». Но что нужно сделать, чтобы извлечь аксиомы из опыта? Идти путëм индукции, но индукции не аристотелевской, а «законной, истинной индукции, дающей ключ к интерпретации природы». Это индукция посредством элиминации (исключения), именно она постигает форму или суть явления. Бэкон избирает путь, отличный от пути эмпириков и рационалистов. Его не устраивают эмпирики, которые, как муравьи, лишь собирают и потребляют. Так же, как и рационалисты, которые, как пауки, ткут паутину из самих себя. Лучше всего средний путь, то есть путь пчелы, которая собирает только нектар, отказываясь от других даров. Другими словами, индукция рассматривается как метод обобщения опытного знания, соединяющая как переходы от обобщения опытных данных к созданию теории, так и переходы от теории и выводов из неë к постановке новых экспериментов. Синтез опыта и ума является основой и теории, и метода Ф. Бэкона.

Старшим современником английского философа XVII века был французский мыслитель Рене Декарт, который свое внимание сконцентрировал на построении фундамента нового здания не только философии, но и физики. Представления Декарта о движении и, собственно, о физике изложены в его работе «Беседы и математические доказательства». Его целью было найти фундамент этой науки (физики). По его мнению, природа есть протяженная субстанция, размеры тел имеют геометрическую форму. Движение тел осуществляется Богом. Всякое тело сохраняет движение и движется по прямой линии, пока оно не столкнется с другим телом. Количество движения в мире постоянно.

Космология и космогония Декарта строятся на гипотезе вихрей. «Вихревая» физика Декарта длительное время достойно противостояла механике Ньютона, и у нее было много сторонников. Но главным для Декарта было создание методологических оснований здания науки. В качестве основы этого здания должен быть новый научный метод рассуждений, который и станет началом нового знания. Родоначальник рационально-дедуктивистской модели науки Нового времени французский философ Декарт считал, что прежде всего необходимо найти правильную дорогу к этому зданию.

Научные правила, которые предложил Декарт, достаточно просты и понятны, они разделяют любое строгое исследование на последовательные этапы, типичные для математики и геометрии. Следуя им, можно быть уверенными в том, что полученные с помощью рационально-дедуктивного метода результаты будут истинными и объективными.

В «Правилах для руководства ума» и «Рассуждении о методе» содержатся, «четкие и легкие правила, которые не позволят тому, кто ими будет пользоваться, принять ложное за истинное и, избегая бесполезных умственных усилий, постепенно увеличивая степень знания, приведут его к истинному познанию всего того, что он в состоянии постичь». В первой работе он перечисляет двадцать одно правило, но впоследствии в «Рассуждениях о методе» сводит их число к четырëм. Сам он аргументирует эту процедуру следующим образом: «… вместо множества законов логики мне достаточно следующих четырëх – при условии твердого и неукоснительного соблюдения их безо всяких исключений». Ниже приводятся формулировки этих фундаментальных правил в изложении автора: «Никогда не принимать ничего на веру, в чем с очевидностью не уверен; … включать в свои суждения только то, что представляется уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не может дать повод к сомнению». Это фундаментальный нормативный принцип очевидности, которая достигается посредством интуиции. Речь идет о суждении, которое само служит себе объяснением, так как не опирается ни на что, кроме прозрачности интуитивного действия. Для того чтобы достичь этой прозрачности, вводятся три другие правила: «Разделять каждую проблему, избранную для изучения, на столько частей, сколько возможно и необходимо для наилучшего ее разрешения». Это аналитический метод, который следует применять до тех пор, пока каждая отдельная часть проблемы не подпадет под первое правило, то есть не станет очевидной и интуитивно понятной. Но для того чтобы решить исходную проблему, одного анализа недостаточно. Следует провести синтез, цель которого закрепляется в третьем правиле: «… Располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу. Делать всюду перечни настолько полные и обзоры настолько всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено». Таким образом, достигается контроль за полнотой проведенного анализа и корректностью синтеза¹⁴.

Научные программы Ф. Бэкона и Р. Декарта, при всем их различии, мыслились одинаково – через совершенствование методов познания к увеличению власти науки (человека) над природой. Однако индуктивная наука, по мнению Декарта, является таким путëм движения познающей мысли, которое характеризуется переходом знания от повторяющегося признака у отдельных явлений к выводу о его принадлежности всем явлениям определенного класса, а потому не дающим достоверного, истинного знания. Другое дело – дедуктивная наука, т.е. выводное знание, когда из истинности общих положений всегда выводится истинность частных положений, что, собственно говоря, и является доказательством его истинности.

Декарт, ориентируясь на конструктивные возможности математического знания, формулирует правила науки дедуктивного типа. Они выражают рационалистическую убеждëнность о наличии в разуме (либо потенциально, либо реально) исходных, абсолютно достоверных аксиом знания, доступных лишь интуиции, т.е. ясному и отчëтливому восприятию разума, и методологическую абсолютизацию возможностей дедукции как способа получения нового знания. Согласно Декарту, истинная дедукция в отличие от логической (от силлогизма, который находит истину лишь постольку, поскольку она уже наличествует в посылке) состоит в получении нового знания, новых истин. Поэтому такая дедукция мыслится Декартом как эвристический способ построения научного знания.

В этом же направлении работал и другой французский философ и математик Блез Паскаль, известный как создатель теории комбинаторики. Он так же, как и Галилей, считал необходимой демаркацию научного знания и религиозной веры. Он справедливо полагал, что исходной точкой такой демаркации может быть отсылка к авторитету. Как в научных, так и в философских рассуждениях ссылка на авторитет считается некорректным средством аргументации, в то время как в теологических вопросах господствует принцип авторитета Священного Писания. Авторитет фундаментален для теологии, в ней он неотделим от истины. Значит, сообщить абсолютную точность вещам, решительно непонятным для разума, означает отослать к тому, что написано в священных книгах. Основы веры запредельны для природы и разума.

Что касается естественных наук, тут, по мнению Паскаля, должен властвовать разум¹⁵. А там, где властвует разум, должен быть прогресс. Все науки должны развиваться, оставляя потомкам продукты человеческого разума, которые непрерывно находятся в развитии. Нежелание принимать новое в науке приводит к стагнации и параличу прогресса. Паскаль считал, что древние использовали истины, полученные в наследство, как средство для приобретения новых знаний, и призывал последовать их примеру. Древние знания рассматриваются им как ступеньки к новым достижениям, а возникновение новых идей и концепций вовсе не означает неуважения к древним знаниям, а, наоборот, является продолжением непрерывного прогрессивного развития науки. Итак, по мнению Б. Паскаля, научное знание неотделимо от философии, является автономным и отличным от веры¹⁶.

История науки – это область, чрезвычайно благодатная для философии науки, так как дает множество фактов, позволяющих реконструировать научные события, свершившиеся задолго до появления философии науки (первая кафедра философии науки была создана Эрнстом Махом в начале ХХ столетия). Сейчас нас прежде всего будут интересовать революционные изменения, происходившие в науке этого времени. Первая научная революция (XVII-XVIII века) – это период завершения отделения от философии естественнонаучного знания. В это время каждая наука, «отпочковавшаяся» от философии, стала «сама собой», так как освободилась от «материнских подпорок» и стала опираться на свои собственные основания. Каковы же эти основания? Она стала опираться на мысленный эксперимент, то есть, как сказал Галилей, наука стала говорить о природе математическим языком.

Период времени от работ Коперника до Ньютона справедливо называют «научной революцией», и Коперник стоял у ее истоков. Исключение Земли из центра Вселенной изменило не только астрономию, но также и философию. После работ Джордано Бруно о множественности миров потребовалось найти новое местопребывание для Бога. Вместе с этим меняется и сам образ науки. Наука более не является принадлежностью отдельного просвещенного мага или комментарием к авторитету Аристотеля. Цель науки – раскрытие и исследование окружающего нас многообразия природного мира. При этом научное знание претендует на реализм, то есть описание действительных законов окружающей нас природы, а не просто на введение удобных инструментов для расчетов, оторванных от реальности. Но как это все начиналось?

Когда обсуждают вопросы о природе научной революции или тех факторов, которые привели к ее реализации, то обычно имеют в виду социально-экономические потребности общества. Однако, когда научную революцию пытаются объяснить запросами практики, забывают о фундаментальных чертах того, что на самом деле происходит в самой науке. Действительно, какое практическое значение имели те вопросы, которые привели к так называемому «коперникианскому перевороту»? Давайте «вернемся» в это время, то есть реконструируем революционную ситуацию. Вплоть до XVI-XVII веков в европейских университетах преподавалась физика Аристотеля и, соответственно, его физическая картина мира. Дело осложнялось тем, что у Аристотеля «Физика» переплетается с «Метафизикой». На протяжении многих веков взгляды Аристотеля-Птолемея о делении Вселенной на два мира по границе Луны были предметом ожесточенной полемики.

Так вот споры об этой «лунной грани» и привели польского астронома Николая Коперника к необходимости избавить физику от «камня преткновения», коим и была «лунная грань», делившая мир на две обособленные части. Николай Коперник известен нам как автор гелиоцентрической теории строения мира, пришедшей на смену геоцентрической, просуществовавшей более тысячелетия. Но его значение не исчерпывается научной реформой в астрономии. В основной работе своей жизни «О вращениях небесных сфер» (1543) Коперник не просто исключает Землю из центра Вселенной, он выступает с претензией пересмотреть «законы» Вселенной. Неудивительно, что он навлек на себя гнев инквизиции, хотя и пытался, как мог, отвести его от себя¹⁷. Основное противоречие между церковью и учением Коперника заключалось в том, что Коперник претендовал на реалистичность своей теории, а не на инструменталистский подход к ней. Система эксцентриков и эпициклов Клавдия Птолемея Александрийского также имеет немного сходства со Священным Писанием, но еë исключительно инструментальный характер предотвращал нападки на неë со стороны церкви. Рассматривая теорию Коперника не только как удобный инструмент для описания движения небесных тел, но и как реалистическую концепцию строения мира, его последователи непременно входили в конфликт с буквой и духом Библии, а следовательно, и церкви как социального и идеологического института общества.

Поэтому работа Н. Коперника «О вращениях небесных сфер» положила начало научной революции, мощному напору на старые, отжившие представления о мире, которое получит своë логическое завершение в классическом ньютоновском образе Вселенной как часового механизма.

Итак, образ мира, а следовательно, и место человека в нëм стали неудержимо изменяться с астрономической революции «коперникианский переворот», а также трудов оппонентов Коперника: Тихо де Браге, Иоганна Кеплера, Галилео Галилея. Как уже говорилось ранее, существовавшая более тысячелетия геоцентрическая картина мира Аристотеля-Птолемея, была разрушена гелиоцентрической, от которой, впрочем, менее чем через 60 лет тоже не осталось ничего. С другой стороны, если бы не было теории Коперника и его положения, что Земля не является неподвижным небесным телом, а вращается вокруг Солнца, то не было бы и гелиоцентрической картины мира. Поэтому философское значение теории Коперника, в отличие от научного, астрономического, не устаревает от того заблуждения, что Земля вращается не по круговым, а по эллипсоподобным орбитам.

Заслугой Коперника является то, что Земля у него превращается в небесное тело, чем и была устранена многовековая «необходимость» деления Вселенной на два мира: земной и небесный. Поэтому можно согласиться с историком науки французским философом (русского происхождения) Александром Койре, что «коперникианский переворот» не мог быть вызван никакими практическими соображениями¹⁸. Думается, что и вправду научная революция была инициирована собственными, коренящимися в самой науке причинами. Всë развитие науки говорит о том, что одной из таких причин была математизация научного знания, с одной стороны, и сильное влияние платонизма – с другой. По сути, это две стороны одной и той же медали. Достаточно сравнить «Диалог о двух главнейших системах мира: птолемеевой и коперниковой» Галилео Галилея и «Диалоги» Платона¹⁹. В теории Коперника и Галилея совершенно другая, нежели у Аристотеля, субстанциальная основа, ее фундаментом является платоновская онтология. Коперник тоже говорил, что Земля имеет форму шара, однако по сравнению с тем, что уже было сделано в античности, он осторожно оговаривал сложности усмотрения совершенной шарообразной сферы Земли. «Земля тоже является шарообразной, так как она со всех сторон стремится к своему центру. Однако совершенная округлость ее не сразу может быть усмотрена при наличии высоких гор и опускающихся вниз долин, хотя последние очень мало изменяют общую круглоту Земли. Это можно обнаружить следующим образом. Для путешественников, идущих откуда-нибудь к северу, полюс суточного вращения Земли понемногу поднимается вверх, в то время как южный на такую же величину опускается вниз, и в окрестности Медведиц большее количество звезд являются незаходящими, тогда как на юге некоторые уже не всходят»²⁰.

Итак, научная революция «ломает» «лунную грань» и создает общую теорию движения мира как такового, без его разделения на небесный и земной миры. Другой астроном Иоганн Кеплер, воодушевленный этими идеями, ищет точную геометрическую орбиту движения планет. Тем самым он значительно подправил теорию Коперника, введя понятие не круговых, а эллиптических орбит. В своей работе «Космографическая тайна» он пробует различные модели, и в конце концов находит эллипс. «Эврика! – возможно, воскликнул Кеплер, – вот она, орбита движения всех планет Вселенной». Это предположение вызвано тем, что вначале Кеплер рассчитал орбиту движения планеты Марс, а потом уже экстраполировал на все планеты, в том числе, на Землю²¹.

Выдвигая гипотезу за гипотезой, Кеплер осуществлял их экспериментальную проверку до тех пор, пока не достиг приемлемого результата. Все гипотезы, не прошедшие экспериментальной проверки отвергались. В результате появляется научная картина мира, подтвержденная экспериментальными фактами и способная адекватно описывать действительность. Николай Коперник совершил качественную революцию в астрономии, Иоганн Кеплер произвел ее на количественном уровне. Гелиоцентрическая система мира показала свою практическую, прикладную ценность в качестве инструмента для расчетов.

Открытия Кеплера и теперь являются образцом истинно научного исследования. Недюжинная сила воображения, необходимая для выдвижения гипотез, сочетается у него с самым критическим контролем над их корректностью. Результатом является математически стройная научная теория, имеющая как огромное познавательное, так и практическое значение, не потерявшая актуальности и до наших дней. Н. Коперник предложил гелиоцентрическую картину мира в качестве математической модели, описывающей характер движения небесных тел.

Физический смысл она приобрела позже усилиями Галилео Галилея. Именно он заложил основы механистического естествознания, опирающегося на принципиально новое представление о движении. Как уже отмечалось выше, до этого общепринятым считалось аристотелевское понимание движения: тело движется только при наличии внешнего на него воздействия, и, если воздействие прекращается, движение тела останавливается. Галилей показал, что великий грек ошибался, поскольку его знание опиралось исключительно на здравый смысл. Галилей формулирует новый принцип, получивший позднее название принципа инерции: тело находится либо в состоянии покоя, либо движется, не изменяя направления и скорости движения, если на него не производится какого-либо внешнего воздействия. Большое значение для механистической картины мира имело исследование Галилеем свободного падения тел. Он установил, что скорость свободного падения тела не зависит от его массы, а пройденный падающим телом путь пропорционален квадрату времени падения. Кроме того, он установил, что траектория падающего тела будет параболической. Росту его научного авторитета способствовали астрономические исследования. Он сделал много интересных наблюдений, подкрепивших теорию польского астронома Коперника, с помощью созданного им самим телескопа. Это было тем более важно, что ученый мир долго не мог принять теорию Н. Коперника. Так, его оппонент Тихо де Браге полжизни потратил на то, чтобы опровергнуть выводы польского астронома. Для этого он много лет скрупулезно составлял звездные таблицы более точные, нежели у Птолемея. Уже после смерти Тихо де Браге Иоганн Кеплер с помощью этих данных открыл законы движения планет вокруг Солнца, что также явилось подтверждением теории Коперника.

Галилей умер в начале 1642 года, а в конце этого же года родился великий Исаак Ньютон, тем самым сохранилась преемственность между этими историческими эпохами. Если Галилей в разработке динамики²² сделал первые шаги, так как статика как раздел физики была хорошо разработана, то в полной мере динамика как учение о силах и их взаимодействии была завершена Исааком Ньютоном. Апофеозом научного творчества английского физика является создание первой научной модели мира²³. Открытый им закон тяготения стал всемирным, так как позволил вскрыть важные свойства Вселенной. Гравитационная постоянная оказалась универсальной, т.е. одинаковой и для земных, и для небесных тел. Показатель степени расстояния в знаменателе формулы точно равен двум, что соответствует свойствам эвклидова пространства.

Ньютон в своих «Началах» ставит задачу разработать учение о строении системы мира. Его третья книга «Начал» так и называется – «Система мира». В ней он описывает явления космического характера, после чего Вселенная стала похожа на хорошо отлаженный часовой механизм, и сам физик воспринимал этот факт как доказательство существования Бога («Математические начала натуральной философии», 1687).

Здесь же следует упомянуть известное методологическое высказывание Ньютона о природе сил тяготения: «По правде говоря, мне еще не удалось вывести причину этих свойств тяготения, гипотез же я не измышляю». Это следует понимать таким образом, что из наблюдаемых фактов невозможно определить сущность сил тяготения. Индуктивно выводится закон всемирного тяготения тел, но вопрос, почему этот закон именно такой, а не иной, ответа, опирающегося на факты, не имеет. Прибегать же к метафизическим гипотезам, не опирающимся на чувственно наблюдаемые явления, означает отрываться от реальности. Физика Ньютона исследует не сущности, а функции, она не доискивается до сути тяготения, но довольствуется тем, что оно существует и объясняет движение как небесных тел, так и земных объектов.

Вопрос о сущности вещей выносится Ньютоном за пределы «экспериментальной философии»²⁴. В случае выдвижения гипотезы она должна быть обоснована и подтверждена наблюдаемыми фактами и экспериментами, неконтролируемое измышление же метафизических допущений не является научным.

И. Ньютон создал современную структуру физической теории, базирующейся на пространстве, времени, силе, массе. Точкой отсчета являются пространство и время, в силу этого они приобретают абсолютный характер. Причëм первым среди понятий физики он ставит время, а уже за ним следуют пространство и другие категории. Это имело очень большое значение, так как фактически все картины мира, что рождались в то время в рамках этой науки, отрицали время, т.е. не учитывали фактор развития²⁵.

Таким образом, к Новому времени достаточно прочно сформировалось представление, что наука будет в состоянии дать достоверное описание действительности тогда и только тогда, когда она будет в состоянии различить субъективные и объективные свойства тел. Объективность науки состоит в том, что она оперирует количественными характеристиками тел, независимыми от наблюдающего их субъекта, доступными исчислению и измерению. Субъективные качества тел (к ним Галилей относил в том числе цвет, запах, вкус) не являются предметом науки. Объективная и доступная измерениям наука о действительности возможна, так как природа, с точки зрения Галилея, написана на языке математики, а И. Ньютон счел необходимым связать математику и философию в едином научном пространстве. Об этом говорит уже название его труда «Математические начала натуральной философии».

XVII-XVIII века – эпоха выдающихся достижений философии и науки. В это время возникают не только естественные науки, но и основанная на их открытиях и философском обобщении новая картина мира. Несмотря на грандиозность этого события, механистическая картина мира базируется на постулате И. Ньютона, сформулированном в «Математических началах натуральной философии»: «природа проста и единообразна, она не роскошествует излишествами».

В начале третьей книги Ньютон формулирует «правила умозаключений в физике». Это методологические правила, которым должно подчиняться научное исследование. При этом ставится вопрос – не «что искать», «а как искать». Верный своему основному постулату, он утверждает: «Не следует допускать причин больше, чем достаточно для объяснения видимых природных явлений». Это аналог бритвы Оккама в отношении научных теорий, поэтому Ньютон неоднократно повторяет: «Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей». Онтологический постулат простоты природы основывает первое методологическое правило Ньютона. После этого «одни и те же явления мы должны, насколько возможно, объяснять теми же причинами». Это выражение второго онтологического постулата о единообразии природы. На нем же базируется третье правило: «Свойства тел, не допускающие ни постепенного увеличения, ни постепенного уменьшения и проявляющиеся во всех телах в пределах наших экспериментов, должны рассматриваться как универсальные». Природа является простой и единообразной, и именно поэтому на основе чувственного опыта возможно установить основные свойства тел, такие, как протяженность, твердость, непроницаемость, движение. Все эти свойства можно вывести из ощущений с использованием индуктивного метода. Согласно Ньютону, индукция является единственно действенной процедурой для формирования научных суждений. Это закреплено в четвертом правиле: «В экспериментальной философии суждения, выведенные путем общей индукции, следует рассматривать как истинные или очень близкие к истине, несмотря на противоположные гипотезы, которые могут быть вообразимы, – до тех пор, пока не будут обнаружены другие явления, благодаря которым эти суждения или уточнят, или отнесут к исключениям». И. Ньютон утверждает, что так нужно поступать, чтобы доводы наведения не уничтожались предположениями.

«В такой философии (философии природы. – Н.К.) предложения выводятся из явлений, – пишет он, – и обобщаются с помощью наведения. Так были изучены непроницаемость, подвижность и напор тел, законы движения и тяготение. Довольно того, что тяготение на самом деле существует и действует согласно изложенным нами законам, и вполне достаточно для объяснения всех движений небесных тел и моря»²⁶. Система мира уподобляется большому механизму, подчиняющемуся закону гравитации. Есть сила тяготения, которая объясняет причины движения земных и небесных тел. А что является причиной самой причины, то здесь, как сказал сам Ньютон («гипотез я не измышляю»), пространство, не доступное науке. И всë же поскольку мир упорядочен, мудрейшее и наилучшее устройство и конечная цель вещей приводят нас к признанию существования Бога-устроителя, всезнающего и всесильного вседержителя. Получается, что существование Бога может быть доказано философией природы на основании совершенного космического порядка. Отсюда становится понятно, почему яблоко падает на землю и почему луна не падает на землю. Ньютон объяснил эти явления посредством закона всемирного тяготения, а его три закона механики легли в основу классической физики.

Главным итогом эпохи Научной революции стало формирование науки в современном смысле этого слова: как единства опытного и рационально-теоретического познания, ориентированного на практическое применение в производстве. Но характерные признаки этого этапа в развитии науки вполне определились только в следующем столетии, в эпоху Просвещения. Эта эпоха начинается во Франции с началом XVIII века. Ее основным культурным содержанием является распространение знаний, добытых в эпоху Научной революции²⁶.

Механика, а за ней и всë естествознание стали опираться на идеальные ситуации, которые легли в основу моделей. Основными метафизическими параметрами стали пространство, время, масса, сила. Вслед за Галилеем ученые стали считать доказательной проверку моделей на опыте. До него же считалось, что. если «книга Природы написана на языке математики», должны приниматься в расчет только математические доказательства. Значимость научной революции XVII-XVIII веков заключается прежде всего в том, что в средства исследовательской стратегии при изучении природы был введен эксперимент, что одновременно позволяло интерпретировать явления природы на языке математики и очищать результаты эксперимента от всех возмущающих причин и прежде всего субъективного характера. Математическое естествознание становится универсальным образцом науки Нового времени.