1.1.4. Место социально-гуманитарного
знания в философии науки.
Особенности методологии
социально-гуманитарного познания
Научное сообщество все больше утверждается во мнении, что последние десятилетия развития науки доказывают факт сближения естественнонаучного и социально-гуманитарного знания. Тем не менее, специфика социально-гуманитарного знания от такого сближения не утрачивает своей актуальности и сегодня. Поэтому современная философия науки, хочет она того или нет, вынуждена обратиться к гносеологическим и методологическим проблемам социального и гуманитарного познания, так как от философско-методологической разработки общественных и антропологических проблем зависят фундаментальность их осмысления на теоретическом уровне и эффективность использования в прикладном пространстве научного знания. Поскольку большинство научных проблем, в том числе и социально-гуманитарного знания, имеет гипотетический (вероятностный) характер, которые должны апробироваться на объективность и общезначимость, постольку необходимы общий научный язык, определенная теоретическая и методологическая культура, дабы предотвратить «вавилонское столпотворение». Разумеется, речь не идëт о выработке какого-то единственно истинного и возможного «инструментария», хотя именно из такого императива исходила тысячелетняя философская традиция.
Если мы возьмëм для примера основные гносеологические и эпистемологические принципы – сенсуализм, эмпиризм, рационализм, то увидим, что один и тот же объект (даже природный, не говоря о социальном) исследования они отражают и описывают по-разному. Кроме того, в рамках одного и того же принципа, всегда найдëтся ряд интерпретаций, согласующихся между собой и исходными методологическими принципами, но не совпадающих по конечным результатам. Не может не возникнуть вопрос, какое из них истинное. Налицо факт проблематизации традиционных методологических установок при сохранении общих и для естествознания, и для гуманитаристики подходов. Более того, в самом социально-гуманитарном знании существует различие в методологических установках. Скажем, экономика и социология исходят из других закономерностей, нежели антропология и психология.
Очевидно, это и послужило важным моментом для противопоставления двух методологических оснований социального и гуманитарного знания: платоновско-аристотелевского, лежащего в основе классического типа рациональности, и марксистского, заложившего основы неклассической социологии и гуманитаристики.
Итак, с одной стороны, традиционные философские методы отнюдь не исчерпавшие своего эвристического потенциала, с другой – инновационные, обладающие свойством дополнительности и способностью, и возможностью органического синтеза рационального познания и внерационального, а в некоторых случаях и трансрационального. В итоге современная философия даëт наукам о человеке и обществе практичный метод познания. Таким методом познания, на мой взгляд, может (и должен) быть синтез рационального, внерационального и иррационального. Отдавая дань уважения великому античному философу Платону, я назвала этот метод синтетическим. Основным методологическим приемом социального и гуманитарного познания является синтез, где отвлечëнная идея перестаëт быть таковой и переходит в пространство общественно-исторической практики, а еë результат перестаëт быть вещественно-эмпирической вещью и становится зримой в уме, или, как сказал большой знаток платоновской философии Алексей Лосев, «умной идеей».
Следовательно, социальное и гуманитарное познание базируется на таких гносеологических основаниях, которые могут находиться за пределами и эмпирического, и рационального, и сближаются с трансцендентальным духовным опытом культуры, искусства, философии. В каждом таком случае появлению новых осмысленных конструктов предшествуют осознание и введение приëмов, позволяющих решать эти проблемы. Артикуляция категориальной и понятийной конструкции обретает смысл благодаря тому, что она служит познавательным целям в реальных ситуациях человеческой и социальной жизнедеятельности. Их различие заключается лишь в том, что первая (индивидуальная) имеет уникальный, субъективный, неповторимый смысл, а вторая – социально-стандартизированный, унифицированный, тиражируемый, общий смысл. Познание индивидуализированного требует установления общего, социализированного. Конечно, речь не идëт об обобщении всего многообразия индивидуализированного, частного, единичного. Это невозможно, да и не нужно. Необходимо из этого многообразия выделить те моменты, те стороны, те явления, которые в целом составляют характеристику этого индивидуального. Критерием выделения может служить значимое. Скажем, Генрих Риккерт, отдавший много времени и сил проблемам социального и гуманитарного познания, предложил удачный критерий значимого – «отнесение к ценности» Действительно, именно ценность может выступать в качестве атрибутивной характеристики теоретико-методологического базиса социологии, истории, антропологии, культурологи и других человекоразмерных наук.
Социальная методология неокантианской школы оказала существенное влияние на методологию другого немецкого социолога и философа Макса Вебера. Для него средством преодоления интенсивного и экстенсивного эмпирического многообразия стал метод конструирования, нашедший воплощение в дефинитивной структуре «идеальный тип». Оказывается, чтобы усмотреть действительные каузальные и казуальные связи, необходимо конструировать недействительные, сингулярные. Пиама Гайденко, исследуя социологию Макса Вебера, также отметила, что его идеальный тип не извлекается из эмпирической реальности, а конструируется как теоретическая схема и только потом соотносится с реальностью18.
Действительно, познание многих социальных и гуманитарных объектов возможно лишь при условии выхода, трансцендирования за пределы объективной реальности, а в методологии Г. Риккерта и М. Вебера оно возможно только благодаря существованию сверхиндивидуального (трансрационального) гносеологического и методологического субъекта, который и осуществляет операцию соотнесения с существующей системой ценностей. Перед этой проблемой стоит сегодня вся философия ХХ и ХХI веков, каким бы «измом» (сциентизм или гуманизм) ни выражалась еë сущность, а следовательно, и философия науки как правопреемница философии.
К сожалению, я вынуждена абстрагироваться от этой сложной проблемы во всех еë специфических преломлениях, так как иначе потребовался бы полный обзор всей философской «аналитики» по существующим направлениям современной методологии, тем более, что интересующиеся могут обратиться к моей статье: «Методологический анархизм, плюрализм или монизм?»19. Здесь же моя цель заключается в стремлении обобщить философско-методологическую основу социального и гуманитарного познания.
Результат такого обобщения можно представить в виде следующих тезисов. Во-первых, при исследовании социальных и гуманитарных объектов обращает на себя внимание факт их амбивалентности и куматоидности (расплывчатости). По своим типам они могут быть предельно формализованы и стандартизованы – иначе была бы невозможна их классификация, и в то же время в своей денотации они бесконечно многообразны и плохо поддаются прескрипции. Во-вторых, характеристики универсальности и креативной уникальности являются не просто отражением противоречивости и антиномичности процесса социального и гуманитарного познания, а есть не что иное, как форма выражения парадоксальности самих общественных и антропологических феноменов.
Следовательно, если исследовать социальные феномены с точки зрения феноменологической методологии, то в их антиномичности отражается диалектическое противоречие дискретности и континуальности реального бытия социального и человеческого миров. И здесь на помощь наукам о человеке и обществе приходит философия и не только феноменологическая. Именно философское познание и философская методология ориентированы не на отдельное, каким бы индивидуализированным ни выступало бытие объекта. Единичное в акте философского познания не может оставаться таковым, так как оно неминуемо вовлекается в ряд взаимосвязей, посредством чего включается в цепь особенного, а через него подвергается обобщению и возвышается до общезначимого.
Наряду с этой формой есть и другие способы объективирования субъективных явлений. Перевод обеспечивается не только с помощью логического, дискурсивного метода, но и с помощью проективного, конструктивного. Подчеркну, что теоретически ничто не мешает отображению динамических связей в социальных объектах посредством кумулятивного наложения статических пластов организационных и институционалированных структур, составляющих их содержательную целостность. Реальное содержание целостности этих объектов интересует не только частные науки об обществе и человеке, но и философию и, прежде всего, социальную философию. Логика мышления в рамках данной методологической стратегии состоит в том, чтобы исходить из объективно заданных возможностей социальной действительности, находящейся в реальной нерасчленëнности на социальный и индивидуальный человеческие миры. Диалектика социального и индивидуального выступает как процесс перехода одного в другое. Причëм как социальное, так и индивидуальное реализуется в бесконечном пространстве возможного: потенциально-социальное определяет наличие необходимых условий для реализации индивидуального (социализация), актуально-индивидуальное указывает на «ставшее» и обозначает границы, позволяющие отделить одно от другого в рамках их реальной нерасчленëнности.
Мы можем анализировать социальные и антропологические объекты, используя различные средства не только неинтеллектуального, но и рационального познания: понятия, суждения, умозаключения. Приоритет последних над первыми имеет умозрительный характер, правда, не утративший вследствие этой интеллигибельности и априоризма своей непреложности.
Многие из сделанных выше допущений будут иметь разный смысл в зависимости от того, как их трактовать: как непосредственно объективируемые или принадлежащие специфической (логической) мыследеятельности. Другими словами, будем ли мы рассматривать объекты социально-гуманитарного познания, как они есть сами по себе, так сказать, феноменологически или будем исходить из логики мышления. Именно так и ставился в классической методологии этот вопрос. Ответ на него содержится в известной гегелевской мысли с отсылкой к Платону: «Следует рассматривать вещи сами по себе, с одной стороны, в их всеобщности, с другой – не отклоняться от них, хватаясь за побочные обстоятельства, примеры и сравнения, а иметь в виду единственно лишь эти вещи и доводить до сознания то, что в них имманентно». На важность соблюдения этого методологического правила указывали не только представители классической философии (Платон, Георг Гегель), но и неклассической философской мысли – Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ленин. Именно отсюда вытекают известные объективистские и субъективистские подходы, крайности которых непродуктивны как в теории, так и в методологии.
Предложенный мною синтетический метод позволяет определить объекты социально-гуманитарного познания как объективно-субъективные и субъектно-объектные. В данном аспекте методологические регулятивы должны быть направлены на выявление высших критериальных основ субъекта, объекта, предмета познания.
Сложности с артикулированием настоящей проблемы перерастают в методологические сложности. С одной стороны, современная философская и научная методология обладают достаточным набором средств объективирования субъективного и субъективирования объективного, а с другой – не могут служить гарантией достоверного, истинного и общезначимого знания в субъективной матрице. И всë же эти сложности не должны абсолютизировать гносеологическую противоречивость указанной антиномии. И хотя Карл Поппер был, несомненно, прав, говоря, что в науке мы никогда не достигнем достаточных оснований для уверенности в том, что мы уже достигли окончательной истины, всë же более или менее адекватное дискурсивное выражение сущности таких объектов, как «общество» и «человек», представляется достижимым.
В эмпирической действительности эти объекты представлены бесконечным многообразием их комбинаторных возможностей. Перевод эмпирического в теоретическое невозможен без выбора существенных и основных элементов, участвующих в операции формализации и обобщения. Методологическим следствием многообразия актуальных и фактуальных аспектов комбинаторики человеческого мира является необходимость избирательности, которая, разумеется, не должна быть произвольной, а должна опираться на определенные правила. Принцип избирательности должен удовлетворять требованиям полноты и общезначимости объекта исследования. При данной эмпирической бесконечности «существенных» сторон и фактов это возможно лишь в том случае, если мы исходим из предпосылки, что для нас значима только конечная часть бесконечной полноты человеческого и социального бытия. Поэтому только определëнные стороны бесконечных в своëм многообразии конкретных (конечных) фактов, имеющих общее, всеобщее значение, которые, по словам великого И. Канта, обладают «принципом всеобщей сообщаемости», соответственно, представляют для нас познавательную ценность.
Из сказанного следует, что выбор существенных сторон при анализе таких сложных объектов, как человек или общество, в такой же мере сознателен, как бессознателен, объективен и субъективен. Может быть, даже в большей мере субъективен, чем объективен, во всяком случае, подобного субъективизма не удалось избежать ещë ни одному исследователю. Все научные описания фактов избирательны и существенно определяются исследовательскими задачами и интересами автора. И в этом есть свои положительные и отрицательные стороны, однако их анализ не входит в содержание этой главы. Предварительный анализ роли философии науки в социальном и гуманитарном познании опирается на трансцендентальную аксиому, согласно которой объективное состояние исследуемого объекта тождественно его отражению в сознании познающего субъекта посредством соответствующих методов. Это может быть представлено как мыследеятельность субъекта социального познания, опирающегося на традиционные (классические) и нетрадиционные (неклассические, постнеклассические) формы философского вопрошания. Отсюда вытекают следующие следствия. Поскольку субъект социально-гуманитарного познания является амбивалентным существом, постольку рациональное и внерациональное, историческое и логическое в его познавательной деятельности неразделимы и друг без друга (с большей или меньшей долей условности) не существуют, как не существует в человеческом мире социального без индивидуального, а индивидуального без социального. Исходя из гносеологического закона тождества субъекта и объекта – объекта и субъекта, трансцендентальная достоверность результатов социального познания обосновывается методологическими нормами – ясности, простоты, полноты, непротиворечивости, доказательности, точности, объективности и т.п. Именно они включены в общие предпосылки исследования, соседствуя с теоретическими допущениями и гипотезами20.
Важнейшее значение среди методов современного социально-гуманитарного познания имеет герменевтика. Однако следует отметить, что герменевтика как учение о понимании и интерпретации не всегда признается в качестве научного метода. Собственно, герменевтика в качестве способа толкования текстов Гомера, Гесиода возникла еще в античной философии как отражение общественной потребности в объединении эллинов. Наибольшего расцвета достигла в Средних веках. Неграмотный народ нуждался в истолковании религиозных текстов. Еще одним мощным стимулом для развития герменевтики явилась необходимость истолкования довольно запутанных кодексов Юстиниана, являвшихся фундаментом римского права. А, учитывая, что тексты являются главным источником не только социально-гуманитарного знания, герменевтика становится «общим методологическим полем» для философии науки. Разделяю позицию Л.А. Микешиной, которая предлагает использовать богатый опыт герменевтики в философии и методологии науки21. Несомненно, изменения, которые происходят в современной науке, в том числе социально-гуманитарной, обнаруживают себя в новом осмыслении не только объекта и предмета истории и философии науки, но и ее методологического аппарата.
В заключение этого необъятного материала замечу, что анализ величайших научных достижений будет сделан позднее, а сейчас укажу лишь на некоторые важнейшие методологические выводы, касающиеся эволюции науки и соотношения философского, научного и социально-гуманитарного познания.
Первый вывод связан с возрастанием роли философии в развитии естествознания и других наук. Об этом говорили и говорят не только философы, но и естествоиспытатели. В качестве иллюстрации можно привести мнения таких авторитетных физиков, как Макс Борн, Вернер Гейзенберг, Альберт Эйнштейн. Все они признавали, что в своей работе руководствуются философией и без серьëзного еë изучения усилия физика-теоретика будут малоуспешными.
Второй вывод связан с тем, что философский подход к анализу науки предполагает сближение объекта и субъекта познания, зависимость знания от применяемых субъектом методов и средств его получения. Другими словами, наука вновь обретает человека, более того, она во многом обусловливается его познавательными способностями и возможностями. Человек (субъект) оказывается инкорпорированным в объект познания.
Третий вывод указывает на то, что философский подход к анализу науки предполагает включение в пространство науки социально-гуманитарного знания, которое не просто вписывает человека в проблемное и предметное пространство науки, но и исследует его как субъекта и объекта22.
|