Сборник дополнительных текстов

Текст 4.7

Особенности протекания второго
психологического кризиса и его следствия
для современной психологии

Особенности современной ситуации в психологии

Ученые и практики (психологи здесь не исключение) работают на культуру, так или иначе реагируют на ее запросы, запросы времени. «Каждому времени, – пишет У. Найссер, – свойственны свои представления относительно того, обладает ли человек свободой выбора или же его поступки детерминированы извне, рационален он или иррационален, способен ли открыть истину или ему суждено жить в мире иллюзий. В конечном счете, психологии приходится заниматься этими вопросами, чтобы не утратить своего авторитета. Плодотворная психологическая теория способна трансформировать представления общества в целом – как было, например, в случае психоанализа. Однако это может произойти только в том случае, если теории есть что сказать о том, что люди делают в реальных, культурно значимых ситуациях».

Именно поэтому, устав строить теоретические системы, многие психологи обратились к живой жизни, к практике (к тому же это совпадало с социальным запросом общества): психологическому консультированию, организации психотерапевтических групп, работе с родителями и подростками, психологическому обеспечению досуга и спорта, научных исследований, проектирования, инженерной деятельности и т.д. нередко молодые психологи дают такую оценку ситуации в психологии: психологических теорий можно построить много, но мы не знаем, что делать с уже существующими, ведь почти каждая теоретическая школа претендует на адекватное представление и объяснение природы психического, одновременно утверждая, что другие школы или методологически несостоятельны, ил же утратили предмет психологии. («А самих психологов, – писал еще более 20 лет тому назад П.Я. Гальперин, – эта «реальная политика» приводит к тому, что в поисках реальных механизмов и законов психических явлений они начинают заниматься чем угодно, только не психологией»).

Чем строить еще одну новую теорию, лучше почитать Роджерса и организовать практическую группу.

Существенен и другой момент: резко возросший интерес ко всему кругу гуманитарных проблем, особенно вечных проблем человеческого бытия, таким, как смысл жизни, судьба, назначение, смерть, жизненный путь, ответственность и т.п. В психологию хлынул поток новых теорий и дисциплин – новейшие учения социологии, культурология, герменевтика, средовой и ситуационный подходы и т.д. Снова оживились надежды уже на основе этих дисциплин построить теорию личности. Однако сразу возникает вопрос: как это сделать? Сводить ли психические феномены к объектам новых теорий? (Тогда психическое действительно лишь эпифеномен, и прав Пиаже, утверждавший, что всякое психологическое объяснение рано или поздно заканчивается в другой дисциплине. Современный культурологический вариант этой точки зрения состоит в том, что психология существует только на границе с другими дисциплинами, но не сама по себе). Или же идти по пути З. Фрейда и К. Левина, стремясь построить естественнонаучный вариант теории личности? Или прислушаться к Ф. Бассину, утверждающему, что хотя «редукция» на непсихологические предметы необходима («эта форма объяснения, которая вытекает как обязательная из основ методологии нашего подхода»), но при этом «необходимо и конструирование специфического, не сводящегося к этим основаниям предмета психологии». Наконец, действительно, со счетов нельзя сбрасывать и путь «понимающей психологии», намеченный Дильтеем, тем более что сегодня растет интерес к гуманистической психологии и герменевтике.

Но как всегда развитие – противоречивый процесс: интерес к гуманитарным проблемам в современной психологии сочетается с прямо противоположными негуманитарными тенденциями. Натиск эмпиризма, математизации, за которой полностью исчезает психологическое содержание новейших форм физикализма и физиологизма (наподобие учения о роли двух полушарий головного мозга), вообще более широких естественнонаучных трактовок и вульгаризаций психического не только не ослабел. Но и, похоже, даже возрос. Дилемма весьма острая: или психология сохранит свой особый предмет, или будет низведена до роли различных частных приложений к самым новейшим естественнонаучным дисциплинам типа когнитологии, теории информации и т. п.

Несколько упрощая, можно сказать, что до последнего времени в отечественной психологии главенствовали два основных подхода к пониманию предмета психологии: естественнонаучный и деятельностный. Оба эти подхода сегодня подвергаются критике, а на ведущую роль претендуют другие подходы – например, гуманитарный и психотехнический.

Новая ситуация в психологической науке выводит к двум основным группам проблем: первая достаточно традиционная – в чем специфика предмета психологии и какова природа психического (но решать их нужно заново), как психология должна относиться к своим основаниям в других дисциплинах (проблема «редукционизма» в психологии), на какой «образ» науки (научного познания) психология должна ориентироваться (естественнонаучный, гуманитарный, смешанный и т.д.)? вторая группа вопросов относительно новая – каково соотношение между психологическими теориями и психологической практикой (психотехниками), нельзя ли строить психологию целиком как прикладную психотехническую дисциплину и как в этом случае нужно мыслить природу психического?

Например, А. Пузырей пишет: «Первой реальностью для исследователя в рамках культурно-исторической концепции является не психика испытуемого, а само действие по перестройке его психики. Если принимать во внимание только полюс испытуемого и не учитывать факта искусственной перестройки психики с помощью специально изготовленных и особым образом употребленных знаковых средств, то будет упущено главное. Никакого естественного процесса, никакого естественного движения на полюсе испытуемого здесь нет. Есть только определенная последовательность, ряд актов реорганизации его психики, его поведения. Последовательность тактов развития … в качестве объекта исследования, в качестве минимального объекта изучения мы должны брать не естественные процессы функционирования психического аппарата, а системы психотехнических действий».

Некоторые крупные советские психологи, с одной стороны, включают в систему психологического знания такие психологические школы и учения, как, например, бихевиоризм, фрейдизм и др., а с другой – отказывают им вообще или частично в способности адекватно распознать природу психического. При этом обычно употребляются довольно резкие оценки типа: «несостоятельность» традиционных представлений о предмете психологии (Гальперин), «концептуальная несостоятельность» (Бассин), «беспомощность» в объяснении психических явлений (Ярошевский), «теоретический тупик», «абсолютизация» каких-то сторон психики – или более мягкие вроде того, что в других психологических школах рассматривались лишь отдельные грани или составляющие психического, которое в целом в своей сущности все же не раскрывалось.

В гуманитарной науке объективная точка зрения включает в себя субъективные ценности ученого, а истина не одна: их столько, сколько работающих теоретических систем.

Говоря о том, что психологическая наука должна отвечать на запросы современной жизни, нельзя не затронуть вопрос о кризисе культуры. И современная психология должна реагировать на кризис культуры. В этом смысле они должны заниматься душой человека.

Кризис психологической науки

Психология у нас и на западе развивается по-разному: в частности, мы острее ощущаем кризис психологии, особенно в области психологической науки. Говоря о кризисе психологической науки, мы имеем в виду резкое падение интереса к фундаментальным психологическим теориям и школам, усиливающуюся критику ее основ и методологии, разрыв между академической психологией и новыми психологическими практиками (вслед за Выготским Л.С. их можно назвать психотехниками, так вот они развиваются самостоятельно вне традиционного здания психологии), наконец, общее ощущение неблагополучия в области психологических наук (например, все затрудняются указать ее лидеров). Правда, с такой оценкой можно не согласиться и сказать, что это все нормальное развитие, работают десятки, если не сотни, психологических институтов и лабораторий, десятки и сотни тысяч психологов, что интерес к психологии и психологам достаточно высок, психология достаточно эффективна…

Но так ли это? Возьмем, к примеру, классические психологические теории – учение о деятельности, бихевиоризм, фрейдизм, гештальтпсихологию. В свое время эти концепции были революционными. Вполне можно согласиться с У. Найссером, который пишет, что психоанализ и бихевиоризм достигли впечатляющих успехов потому, что «обе концепции с самого начала отличало отчетливо выраженное стремление к реальности… Фрейд старался убедить мир в том, что либидо является всемогущим источником человеческих мотивов, в то время как сознательная активность связана лишь с самой малой и слабейшей частью психики. В этом он весьма преуспел, свидетельства чему мы можем обнаружить практически везде – от картинной галереи до зала суда. Уотсон и его последователь Скиннер утверждали, что человек практически бесконечно податлив и что критически важным являются последствия поведения человека, тогда как психическая активность, сопровождающая поведение, особого значения не имеет. Эти идеи также получили широкий отклик, о чем говорит все увеличивающееся распространение методов модификации поведения и поведенческой терапии…».

Однако сегодня отношение к этим теориям иное – и потому, что это только часть истины (эти теории объясняют лишь определенные аспекты психики, да и то вполне определенной психики), и потому, что возможности этих концепций и теорий были выяснены и в определенной степени исчерпаны, и также потому, что оказались под вопросом сами подходы изучения, связанные с этими концепциями. Например, интересная критика деятельностного подхода и категории деятельности дана в одной из последних статей Г.С. Батищева. В частности, он показывает, что деятельностный подход не в состоянии объяснить творчество, глубинное общение, ценностные отношения. «Творчество,- пишет Батищев,- отличается от деятельности тем, что оно может именно то, что деятельность принципиально не может… Конечно, творчество есть также и деяние, креативное деяние. Но прежде чем стать деянием и для того, чтобы стать им, творчество сначала должно быть особого рода наддеятельностным отношением субъекта к миру и к самому себе, отношением ко всему сущему как могущему быть и иным». Распространенность же этих концепций и теорий ничего не доказывает, просто сегодня они еще многим удобны в том смысле, что отвечают собственной настроенности этих психологов на подобные теории и способы объяснения.

Теперь перейдем к проблеме психологической практики. Помимо разрыва между академической наукой и практикой, весьма остро стоит вопрос эффективности разных психопрактик: не ясно, помогает психолог или нет, каковы более отдаленные последствия его помощи и в чем она состоит, помог ли он как психолог или просто как человек, который уделил пациенту и время и внимание. Или другая, не менее острая проблема: когда психолог имеет право помогать, а когда нет, помогает ли он, в каком направлении он сдвигает человека в результате своей психологической помощи. Хотя ряд психологических школ и направлений (психоанализ, гуманистическое направление, исследования Роджерса и Франкла и т.д.), нельзя отнести к естественнонаучной линии, все же в целом и отечественная, и зарубежная психология (речь о науке и практике) пытались себя конструировать по образцу естественной науки.

Со всей определенностью можно сказать, что замысел построить психологию по образцу естественной науки не удался; не удается в психологии эксперимент, как его понимают в естественной науке, и главное, не удалось построить психологические теории, которые бы позволили эффективно управлять и овладевать психикой человека и подчинить ее.

Реальное поведение человека не укладывается в существующие теории.

Ситуация кризиса в психологии сохраняется (противостояние разных психологических школ и теорий, проблемы осмысления психологической практики, пути построения самой психологии, особенности ее предмета и метода); психологи реально ориентируются не на одну естественнонаучную парадигму, а по меньшей мере на две (естественнонаучную и гуманитарную, причем последняя, по сути, только формируется как целостный образ, плюс нужно учитывать философские исследования психики и «технические» психологические теории); многие проблемы в психологии возникли из-за неадекватного понимания психологии как естественнонаучной дисциплины; наконец, в психологии реально имеют место две разные ориентации научного изучения – теоретическое описание отдельных сторон психики и воссоздание в научном знании психики во всей ее сложности.

Библиография:

1. Батищев Г.С. Не деянием одним жив человек //Деятельность: теории, методология, проблемы. – М., 1990.
2. Франкл В. Человек в поисках смысла. – М., 1990.
3. Найссер У. Познание и реальность. – М., 1981.
4. Розин М.В. Психология: теория и практика. – М., 1997.